Берись за оружие‪!‬

Речь идёт о «метафизическом зазоре» между первопонятием и ноэмой, между «творением» и «воспроизведением», который может проявляться в двух «режимах»: дневном (диурне) и ночном (ноктюрне). Основное отличие режимов лежит в подсознательной реакции индивида на смерть. Режиму диурна соответствует героический солярный миф, гигантизм, высшее «бодрствование», а режиму ноктюрна – мистический и драматический мифы, карликовость (она же детскость), ночь, лунность, сон. Представители диурна – герои, воины, все те, кто вступают в активную схватку со смертью. Люди ноктюрна растворяются, засыпают в смерти либо прилепляются к ней, как дитя к матери.

Именно из дуализма диурна – ноктюрна и возникает самобытный гайдаровский мир урождённого воина, которому из текста в текст снится, что он всё ещё ребёнок. И в этом (предельно милитаризованном) сне о детстве, конечно же, находится место рефлексии и страху.

Специфика гайдаровского универсума такова, что ноктюрн диалектически всегда подчинён диурну, хотя главный герой (заснувший в детство солдат) ещё не знает об этом и, преодолевая себя, совершает во сне подвиг. Когда он проснётся, то сразу вспомнит себя, сольётся с красноармейским Абсолютом и будет тем, кем являлся всегда, – воином, победившим страх смерти и саму смерть.